Жили сёстры о. Софрония в корпусе в лесу, неподалёку от поляны, где были кельи батюшки и послушников. На поляне же находилась Часовня, где стоял не помещавшийся в храм Животворящий Крест (ныне находится в с. Селёма). Рядом с Часовней стоял дом священника. А со стороны леса (между поляной и сестринским корпусом ) находился коровник, на котором трудились «старушки» (свид. Марфы Купоросовой).
В сестринском корпусе был домовой храм, освящённый в 1908 году в честь Сошествия во ад Господа нашего Иисуса Христа (Престольный праздник – в субботу Светлой седмицы). Внутри, посреди церкви, круглый год стояла Плащаница. Некоторых сестёр (Пашу, Веру и Агриппину) о. Софроний учил писать иконы. Сёстры, по-видимому, сами писали иконы для иконостаса своего храма.
Отдельно от корпуса стояла колокольня (по преданию, построенная прямо на растущих рядом четырехх соснах). Другое предание гласит, что при разорении пустыни были вывезены все колокола, кроме самого большого – он был зарыт в землю (место неизвестно).
Сохранились фотографии сестёр, где они сидят на ступенях широкого крыльца корпуса. Марфа Купоросова, 1920 г.р., бывавшая в пустыни (в 8–10 лет), когда сёстры ещё жили там, утверждает, что крыльцо это не было входом в здание, но лишь пристроенным к стене (видимо, на нём сидели). Вход же был через узкую дверь с другой стороны. Другой вход – с противоположной стороны – в храм, для прихожан.
Летом готовили и ели на улице (стояла специальная печь – уличная), Купоросова Марфа свидетельствует о длинных столах и скамьях, стоявших круглый год на улице, за которыми поминали батюшку Софрония в день его памяти.
При жизни батюшки сёстры строго постились. В понедельник, среду и пятницу не пили и не ели ничего, кроме чёрного хлеба с водой (в понедельник можно было добавить соли). Перед смертью о. Софроний отменил им такой пост – сказал, что без него им его не выдержать (свид. Коклиной Клавдии). Жительница с. Красного, Пелагея Ивановна Боженова, общавшаяся с одной из сестёр Параскевой, рассказывает, что однажды к батюшке в лес пришла одна девушка из с. Выездного, которая ничего не ела по средам и пятницам. О. Софроний поставил её в пример своим «девушкам» и предложил и им тоже держать такой пост – все согласились.
Устав пустыни был следующий. Вечером, после ужина, в 9 часов, читались Вечерние молитвы и Акафист Спасителю. Затем сестры отдыхали. В полночь вставали на Полунощницу. Ложились спать, а затем опять вставали в 4 часа утра. Утренние молитвы, Акафист Божией Матери (чаще всего, Иверской иконе – в честь чудотворной иконы, имевшейся в пустыни. Реже читались акафисты Благовещению и Успению). После Акафиста девушки шли к о. Софронию за благословением на работу (свид. Коклиной). Сестры сами работали на поле, заготавливали дрова. Но занимались также и иконописью (сестры Параскева, Вера, Агриппина, Мария) и рукоделием: шили золотом повойники – головные уборы невесты в первый день после свадьбы (свид. Ирины Петровны Шеметовой, с. Селёма).
Молитвенное правило – «афонское» – состояло из 700 поясных поклонов. Земных поклонов батюшка девушкам не давал, чтобы не было женских болей (свид. Емелиной А.П.). Также имеются два совпадающих свидетельства (П. Боженовой и М. Купоросовой) о том, что батюшка также заповедовал сразу по пробуждении класть 50 поясных поклонов Спасителю, 30 – Божией Матери, 10 – Архангелу Михаилу, 9 – св. Иоанну Предтече, 8 – свт. Николаю, 7 – всем архангелам, 6 – всем святым и 5 – своему Ангелу-Хранителю.
«Как мать ребенка молоком, так и я вас воспитываю», – говорил о. Софроний жившим под его духовным руководством сестрам (свид. Анастастии Михайловны Атрамоновой, 1926 г.р., с. Селема). «Девушки, вставайте, у нас гость был!», – поднял как-то раз утром Батюшка своих послушниц. Вышли на улицу, а там козьи следы на снегу, – бес был. Ну, и пошли скорей в храм молиться.
После кончины Старца, последовавшей в 1921 году (1 августа), о которой он был предвозвещен через посл. Анну (Купоросову) самим преп. Серафимом Саровским, сестры продолжали жить в пустыни до 1929 года, когда сруб их жилого корпуса с домовой Церковью был раскатан и передан под школу в дер. Сады. Но была и другая причина ухода сестер из этого святого места: к девушкам в лесу начали наведываться мародеры.
Разойдясь по своим деревням, сестры не оставляли своего монашеского образа жизни. Никто, кроме одной из них, не выходил замуж. К этому времени они уже были пострижены в иночество, о чем свидетельствуют фотографии, а также завещения многих из них поминать их «инокинями». Но сам постриг, скорей всего, произошел уже после кончины о. Софрония. Сохранилась летопись 1921 года с описанием в ней «открытия общины» преосв. Еп. Михаилом, происшедшего 28 сентября (11 октября), после совершенной заупокойной службы по приснопам. архим. Софронию. На этом же собрании произошли «выборы» старшей сестры – Анастасии Ивановны Тютяриной. Духовное окормление новосозданной общины было поручено иер. Василию Покровскому, священнику с. Семеново, который в Летописи назван духовником о. Софрония.
Имеются сведения (К. Коклиной и др.), что перед смертью о. Софроний передал всех девушек Ардатовскому старцу иноку Серафиму (о. Михаилу, он же о. Иоанн). Сестры прозвали его «Папанькой». Также многие из сестер обращались за окормлением к прот. Иоанну Лебедеву, дух. чаду о. Софрония, который служил в селемском храме, в 30-е годы сидел в лагере 12 лет, а по возвращении служил в Соборе в Арзамасе.
Сестры:
- Анастасия Ивановна Оригина (Тютярина) (ок.1876-1954)
- Анастасия («Настя маленькая»)
- Анна Васильевна Купоросова (ок. 1882-1949 гг.)
- Анна Алексеевна Колочева (ок. 1898-1981 гг.)
- Мельниковы: Вера Ивановна(сконч. в 1938 г.)
- Мария Ивановна (сконч. в 60-е гг.)
- Параскева Петровна (1894-1975 гг.)
- Мария Петровна (сконч. ок. 1943 г.)
- Екатерина Ивановна (ок. 1898-1975 гг.)
- Екатерина Михайловна Созонова (ок. 1896-1976 гг.)
- Агриппина Иосифовна Семенова (сконч. в 1976 г.)
- Татьяна «Мордовская» (?)
1. Анастасия Ивановна Оригина (Тютярина) (ок. 1876 г.– 1954 г., 1 мая)
Старшая сестра в обители. Была в Алексеевском монастыре (?), откуда, по указанию блаженной Любушки пришла к о.Софронию. Будучи старшей сестрой, Анастасия пасла коров (свид. Емелиной А.П.). Однажды о .Софроний послал её пешком за вениками в с. Никольское. При этом на её недоумение (ведь можно нарвать веников поблизости) настоял именно на вениках из Никольского, а когда Анастасия их принесла, выбросил их вон из кельи. Так батюшка предсказал разгон Пустыни и то, что сестры уйдут жить в деревни. (записано со слов д. Марии).
В Никольском у Анастасии был свой дом, который она, живя в Пустыни, захотела продать, но батюшка запретил ей, сказав, что в этой келье будет со временем его подворье (свид. Клавдии Коклиной). Действительно, там Анастасия жила после разгона пустыни около двадцати лет вместе с сестрами Настей «маленькой» (вскоре умерла) и Анной Купоросовой – как благословил о .Софроний. Находился этот домик за рекой (в «слободке»). После смерти Анны в 1949 г. Анастасия жила одна ещё около пяти лет: принимала людей, окормляла их духовно и угощала чаем с пирогами. Говорила: «Вы не смотрите, что у меня самовар грязный, внутри-то я его вымыла» (свид. Емелиной. А.П.). В это время помогали Анастасии и ухаживали за ней Коклины Анна (Коклиха) – сконч. в 1994 г. и, позже – Клавдия и Дуня (сестры). По завещанию о. Софрония дом остался д. Клавдии (1919 г.р.).
Умерла Анастасия через 5 лет после Анны, будучи ок. 80 лет. До конца её жизни люди ходили к ней за советом. При этом она часто открывала книгу (Псалтырь) и по ней говорила. ( Марфа Купоросова (1920 г.р.), племянница Анны Купоросовой, вспоминает, что А. «…открыла книгу и сказала: «Как бы вас не изогнали из этого места. Но, нет, вас оставят». В это время Марфа только что купила с мужем дом в Арзамасе. Через полтора года власти хотели сносить этот дом, но, передумав, оставили).
Семья Чахловых, у которых в бане мылись Анастасия с Анной Купоросовой, перед войной хотела переехать жить и работать в Горький. Пришли за благословением к Анастасии. Та не благословила им ехать всем вместе, но лишь отцу семейства с сыном, а матери с дочерью (Анной Гришиной, 1927 г.р.) велела остаться в деревне. Как только началась война, отец отослал сына матери, а сам ушёл на фронт. Если бы вся семья оказалась в это время в Горьком, уехать оттуда всем вместе было бы значительно сложнее.
Юродствовала (наденет одну ногу белой онучей, другую – черной). Ступни надевала поверх валенок. Платок повязывала всегда на лоб. Вставала в 3 часа ночи, исполняла молитвенное правило, данное ей батюшкой. Держала корову. В колхоз не вступала, жила вместе с сёстрами «чтением по покойникам» (свид. Марфы К.) и рукоделием. При этом, по одним сведениям, Анастасия умела петь, по другим – слуха у нее не было. Была она очень худой, зубов не было, ходила плохо. Но на огороде всё делала, и народ им пособлял (свид. Шеметовой). В доме Анастасии верующие каждый год 24 марта, в День Ангела о. Софрония собирались на поминки. После смерти Анастасии поминки собирает Коклина Клавдия (1919 г.р., 18 мая).
Поминать себя Анастасия завещала «девицей», но имеется свидетельство (Антонины Петровны Емелиной, 1927 г.р., старосты храма в с. Селёма), что у сестер было «малое пострижение», т.е. в иночество (совершенное, по-видимому, Владыкой Михаилом после смерти о. Софрония. Тогда же было и официальное оформление общины и Анастасии как старшей сестры в ней.). Хоронили Анастисию во всём черном и в клобуке. Хоронило всё село.
Анастасию Ивановну очень уважали при жизни, среди жителей Никольского очень многие до сих пор с почтением вспоминают о ней. Ухаживавшая за ней в последние 1,5 года Клавдия Коклина свидетельствует, что Анастасия никогда не ругалась и никому за свою жизнь не сказала грубого слова, – считала, что если человек не понимает чего-либо по-хорошему, то по-плохому он и подавно не поймет.
Отпевали её заочно в Арзамасе (свид. Антонина Васильевна Литнева). По другим сведениям, тело её несли на холстах отпевать в селёмскую церковь (свид. Шеметовой). Похоронена Анастасия на кладбище села Никольского. Деревянная оградка, Крест деревянный, выкрашен в розовый цвет, на нём прикреплены пластмассовое распятие и иконка Иверской Б. М. Надписи никакой нет.
2. Настя «маленькая»
В Пустыни кормила кур (свид. Клавдия Коклина). После жила с Анастасией и Анной Купоросовой в Никольском, пасла коров (свид. Марфа Купоросова). Умерла рано (видимо, до войны). В Никольском, кроме Клавдии Коклиной, никто ее не помнит.
3. Анна Васильевна Купоросова («Купоросиха») (ок. 1882–1949 гг.)
Родом из с. Красного. В детстве Анна прислуживала в семье священника о. Николая Евграфова (в Красном). В Пустыни о. Софрония у нее было послушание «экономки»: её часто посылали «по делам», т.к. она «говорить умела». Позже, когда три сестры, в т.ч. Анна, жили в Никольском, Анастасия посылала ее вместо себя в Горький к Владыке разбираться по поводу замужества одной из сестер (Марии Мельниковой). При этом Анна вначале возмутилась этим, но, смирившись, поехала. Ростом Анна была выше Анастасии, но такой же худой (свид. Шеметовой).
В Никольском жили – «ходили читать по покойникам; все их уважали».
Около 1925 года без вести пропал проживавший в Красном брат Анны Александр. Его больной жене Марии трудно было с двумя дочерьми – Марией (9 лет) и Марфой (5 лет). В это же время овдовел, и другой брат Анны Иван – у него было четверо детей. Анна навещала своих племянников, заботилась о них. Шутя, Анна говорила: «Племянники да внуки доведут до муки».
Сейчас жива племянница Анны Марфа Александровна Купоросова, 1920 г. р. (живёт частном доме в проулке за 58-й школой возле Арзамаса 2). У неё Анна прятала после разгона Пустыни церковные книги, переданные ей Анастасией (эти книги до сих пор находятся у Марфы).
Марфа помнит, как будучи 8–10 лет, она бывала у своей тёти в Пустыни, – сестры ещё жили там (1928–30 гг.), позже она навещала ее в Никольском. Анна водила свою племянницу к о. Николаю, у которого она в детстве жила в прислугах. О. Николай никогда не ел мяса. Он сделал копию картины, висевшей в доме Купоросовых, на которой изображён сестринский корпус с колокольней в лесу у батюшки Софрония. Эта копия находится сейчас в доме Марфы. Другая картина – у неё же – портрет о. Софрония (видимо, с фотографии), выполненный послушником Анатолием, жившим также в с. Красном.
Однажды Анна водила Марфу к о. Иоанну Ардатовскому (ин. Серафиму), сестры звали его «Папанькой». Ходили к нему тайно, ночью, через заднюю калитку во дворе. Марфа помнит, что молились у него в 12 часов ночи. О. Иоанн исцелил Марфу от «порчи».
Умерла Анна в возрасте 57 лет от рака желудка. Было это на «40 мучеников» в 1949 году – Марфа помнит этот год, т.к. ее сноха в том же году родила ребёнка (племянник Марфы, жив до сих пор). Отпевал Анну о. Иоанн Лебедев, у которого духовно окормлялись многие сестры. Хоронить её повезли на санках в Красное).
Анна говорила Марфе, что та доживет до антихриста.
4. Анна Алексеевна Колочева («Аннушка кичанзинская») (1898–1981 гг.)
Девичья фамилия – Корсакова. В пустынь пришла уже будучи вдовой.
Замуж вышла в с. Забелино. Муж Василий погиб в Первой Мировой войне. Трое детей умерли маленькими. Сестру задавило машиной. После этого она попросилась в сестричество о. Софрония. Была она грамотной. В Пустыни пекла просфоры. Однажды, как рассказывает ее племяница Анна Рябова (1931 г.р.), Анна шла от о. Софрония из леса в с. Каменку. Всю дорогу за ней шел разбойник, и всю дорогу он её не видел.
После разгона Пустыни вернулась в своё родное село Кичанзино, где прожила до ссылки 4–5 лет (?), пекла просфоры. В селе у Анны было прозвище Кока. С собой из леса она привела священника пустыни иером. Петра Мерцалова (до пострига – Павла). Сначала она жила с родителями, о. Петр – в пристройке к дому, затем родители купили им двоим отдельный дом, куда Анна взяла на воспитание свою другую племянницу Ольгу Макарову (1926 г.р., живет в с. Красном на ул. Красный Порядок), она жила у них до 12 лет.
В 1937 году в Кичанзино арестовали 6 человек, в т.ч. настоятеля храма о. Михаила, которому сослужил о. Пётр. Донёс на них Чиков Василий Дмитриевич (блудник, не работал). В доме Анны и о. Петра неделю длился обыск – искали печатную машинку. О. Петра забрали, когда он был дома один. На следующий день арестовали Анну с её племянницей Анной (не Рябовой), которой было в то время 23–24 года. О. Петра, по слухам, расстреляли в Арзамасе – всё священство тогда расстреливали. О. Петр юродствовал, был прозорливым. Незадолго до их ареста он сказал Анне: «Не бойся, у тебя всё будет хорошо, а мне осталось жить две недели».
Анну с племянницей вскоре после ареста разъединили: последняя оказалась в Караганде, а Анну начальник этапа забрал в няньки к себе домой, в Новосибирск, где она прожила 7 лет. Оттуда племянница уговорила её переехать к ней в Караганду, где они вместе прожили в своём домике около четырех лет, после чего, в 1947–48 гг. Анна вернулась в Кичанзино, где жила до 1981 года (скончалась 13 апреля).
Красносельские сестрыМельниковы:
В с. Красном жили два брата Мельниковых: Иван и Петр – у обох по две дочери были в сестрах у о. Софрония. У Ивана: Вера (старшая) и Мария, у Петра: Параскева (старшая) и Мария (впоследствии вышла замуж). Тётка сестер (сестра Ивана и Петра) – Екатерина Мельникова («Катя большая») – также была у о. Софрония. Все Мельниковы были сутулые (свид. Паша Кашава, 1931г.р.). Мельниковых Катю, Веру и Пашу о. Софроний награждал: подарил золотые крестики и серебряные лампадки (свид. П. Боженовой).
5. Вера Ивановна Мельникова (сконч. в ок. 1938 г.).
Девица, жила в пустыни вместе со своей младшей сестрой Марией. Их келья находилась рядом с кельей о. Софрония (свид. Анфисы Мельниковой, их племянницы). По словам Клавдии Коклиной, Вера прислуживала в Алтаре и была келейницей батюшки (Анфиса утверждает, что Мария). Обе они «схоронены в золотых крестах» (подаренных им о. Софронием) – поэтому их могилы разрывали (свид. Анфисы М.).
После разгона Пустыни сестры поселились в одном доме в с. Красном, взяв к себе на воспитание племянницу Анфису (1929 г.р.), когда той было 4 года. Вера работала в колхозе, у нее очень болели ноги (по преданию, о. Софроний спросил её: «Хочешь страдать так же, как я?» и провел рукой по её ногам – ноги покрылись язвами). Умерла она от «антонова огня» в ногах, вероятно, в 1938 году (др. предположение – в 1943 г.).
Вместе с Параскевой Мельниковой Вера писала иконы. В доме Анфисы находится её Казанская икона Б.М., золочение на ней сделано Федором Федоровичем (старик, жил в лесу). Другие иконы Веры – Иверскую и Главу св. Иоанна Предтечи – украли воры из дома Анфисы.
6. Мария Ивановна Мельникова (умерла в 60-е годы).
Младшая сестра Веры. В замужестве носила фамилию Ежова. Рано овдовев, поехала к о. Софронию. Тот сказал: «Оставайся, будешь за мной ухаживать». Мария съездила к отцу, сказала ему о благословении батюшки, тот отпустил ее. Была келейницей о. Софрония, шила облачения, пекла просфоры (свид. Анфисы Мельниковой).
Однажды мать Анфисы – сноха Марии Екатерина – приехала к ней в гости и увидела у неё на занавеске привешенное золотое колечко. О. Софроний сказал Марии: «Невестка твоя облюбовала твоё золотое колечко». Тогда Мария подарила это колечко Екатерине. О. Софроний подарил некоторым сестрам, в т.ч. сестрам Мельниковым, по золотому кресту довольно большого размера. В деревне потом ходили слухи, что у них было много золота. Их могилы разрывали. Анфиса собственноручно надела на тело усопшей Марии её золотой крест, за что её потом ругали родственники. Та отвечала им, что это благословение о. Софрония.
Однажды Батюшка сказал Марии пророчески: «Детей у тебя будет много». После разгона Пустыни Мария вернулась в свое село Красное, где занималась воспитанием пятерых своих племянников: обучала их основам православной веры, приучала поститься. Одну свою племянницу – Анфису (1929 г.р.) взяла к себе жить вместе со своей сестрой Верой (та скончалась около 1938 г.) в келью (дом), купленную им отцом. Родители Анфисы – Александр (брат Марии) и Екатерина – были раскулачены. Александр был церковным старостой, по профессии – сапожник. Умер он от туберкулёза.
Мария жила, в основном, тем, что шила на заказ – была очень хорошей портнихой. В самом ее доме находилась швейная мастерская, а спали в сенях. Мария очень любила бедных, которым шила бесплатно (свид. Анфисы). Держала она кур, двух коз.
К Марии приезжали в гости многие чада и прихожане о. Софрония. Приезжали и из Москвы, и из Ленинграда. Приходили к ней и из Никольского, и из Судеба. Особенно много гостей было в годы войны.
В 1938 году в Красном случился большой пожар. Сгорело 9 дворов, в т.ч. дом Марии (сестра Вера уже умерла). После этого Мария с племянницей и невесткой Екатериной жили в доме отца Марии Ивана. У Марии была сестра Дуня – она была замужняя.
Скончалась Мария Мельникова в 60-е годы.
7. Параскева Петровна Мельникова (1894 г., 7 июня–1975 г., 1 июня).
Старшая дочь Петра и Евдокии Мельниковых. Отличалась большой красотой. Чиновник из Питера приезжал к о. Софронию, пытался сватать её. Ей, как и некоторым другим сестрам, батюшка подарил золотой крест (свид. Сеппиус А.И.). На клиросе не пела. Писала иконы – как в Пустыни, так и позже, тайком, живя в Красном в доме № 10 на Зелёной улице. В Красносельском храме её иконы: «Воскресения», Михаила Архангела и «Всех скорбящих Радосте» . В Софрониевой пустыни: «Воскресения» (такой же композиции, что и икона в Красном), «Умовение ног», – пожертвование Шерстневой Веры Николаевны, крестницы Параскевы (у неё же есть икона Спасителя), и икона «Благовещения», пожертвованная племянницей Параскевы Александрой Ивановной Сеппиус (проживает в Арзамасе по адресу: пр. Ленина, 1621, кв. 14).
Характер у Параскевы был «более спокойный, чем у нас. Разговор у ней был интересный, тихой» (свид. Паши Кашавы). При этом, по воспоминаниям её племянницы, была она «женщина хваткая», всё умела делать, помогала на огороде своей сестре Евдокии. У неё самой на огороде было всё «чисто, ни травинки», – вспоминает Александр Иванович Шерстнев, сын Евдокии. Его маленького тётя просила сварить ей похлёбку, работая в огороде и не имея времени даже на приготовление пищи. Была Параскева небольшого роста, сутуловатая, на вид строгая, мало разговаривала, рано вставала, трудолюбивая (свид. Шерстневой В.).
Крестница Параскевы Вера и её мать Клавдия Шерстневы (огород за их домом примыкал к огороду за домом Параскевы) свидетельствуют, что при всей любви, что дарила им при жизни крёстная, она никогда не говорила с ними о вере, Боге («крестная никогда не заставляла нас молиться, носить крест, и сама при нас никогда не молилась и не писала иконы»), но много лет спустя после её смерти обе они ощутили тягу ко всему этому, стали ходить в церковь. Племянницу свою Александру (Сеппиус) Параскева наставляла почаще читать «Богородицу».
Параскева, как и её младшая сестра, была грамотной. В детстве они учились в школе, где преподавали священники (свид. П. Боженовой ).
Жившие вокруг соседи хорошо помнят Пашу (так её называли). Одна из них, Пелагея Ивановна Боженова, свидетельствуют, что Паша, как и Вера Мельникова, работала в колхозе, получала пенсию. Скотину Параскева в деревне не держала. На службы Паша ходила в Собор. Иконы писала одна и вместе с Верой (Мельниковой). Дружила она и с другой сестрой – иконописицей Агриппиной из с. Селёмы. У Клавдии Коклиной в с. Никольском находится Иверская икона Б.М., написанная совместно Параскевой и Агриппиной.
Дома у Паши было очень много красок и кистей и совсем простая обстановка («Келья сильно освещена солнцем. Дубовый стол, под ним – кастрюля с хлебом. Чисто, ничего лишнего, много икон над кроватью» (свид. Шерстневой Веры). Параскева не ела мяса и постилась до 12 часов дня –она была настоящей монахиней (там же).
Перед смертью она очень тяжело болела – гнила грудь, в ней завелись черви. Она даже не могла лежать. Ухаживала за Пашей её сестра Дуня (Шерстнева в замужестве) – ей после смерти Паши отошла её келья, у неё же хранилась большая часть книг Параскевы (свид. дочери Евдокии А. Сеппиус). Еду больной Паше носила Полина Боженова, она же мыла её в бане. Перед смертью к ней приводили священника – причастил её. В Красном жили две старые девы Анна и Мария – также Мельниковы, в монастыре они никогда не были, были неграмотными. Они, по свид. Боженовой, мыли Пашу после смерти. При этом на ноге у неё отпал один палец – умерла она от рака.
8. Мария Петровна Мельникова (сконч. около 1943 г.).
Маленького роста, симпатичная, с румяными щеками, младшая сестра Параскевы, она не хотела в монастырь, но о. Софроний сказал ей, что в замужестве она будет несчастлива (свид. Паши Кашавы). Поэтому родители её отдали её батюшке вслед за старшей сестрой, куда они часто приезжали на лошади навестить своих дочерей (свид. Боженовой). Батюшка наказывал Петру с Евдокией: «Переживайте за младшую».
После разгона Пустыни (?), или, по др. сведениям, ещё при жизни о. Софрония, он ей благословил – Мария вышла замуж за «богатого красивого пьяницу», который, проживя недолго, умер. Три маленькие дочери, оставшиеся после него, также скончались. Во время войны Мария работала в госпитале, где познакомилась с инвалидом, за которого вышла повторно замуж. Детей у них не было (свид. Сеппиус Александры). Сразу после войны, по другим сведениям – в 1943 г., Мария скончалась, будучи ещё молодой, от рака прямой кишки. Есть предание, что, жестоко страдая перед смертью, она получила утешение – во сне ей явился о. Софроний и благословил её чётками.
9. Екатерина Ивановна Мельникова (ок. 1898 г.–1975 г.).
Прозвище «Катя большая». Позже в деревне её прозвали Алексеева. Мать её была вдовой – отца убили в Японскую войну. Была Катя высокого роста, полная, красивая. «Не пела, только трудилась». В Пустыни она готовила еду (свид. Марфы купоросовой), работала в поле (свид. Чикиной Анны,1920 г.р.) или была скотницей (свид. Сеппиус А.И.). Позже работала на железнодорожной станции (свид. Теличкиной Е.Н.). В Красном жила одна на ул. Полянка. К ней, как и к другим сестрам, приходили бандиты, требовали золото. «Я вокруг Софрония не была, это у тех было золото, а у меня ничего нет», – ответила она. Жила она «плохо, в клопах и тараканах», но пока была в состоянии – ходила в церковь ко всем службам – была действительно монашка (свид. Чикиной). Мяса она не ела 40 лет. Перед смертью не могла ходить, болели ноги, они были в ранах и червях, – про них Катя говорила: «Пусть едят, там им меньше достанется» (свид. Зинаиды М.), за ней ухаживали. В это время Катя жила тем, что плела веночки (для могил) (свид. Чикиной) и вязала одной иглой(свид. племянницы Зинаиды Мельниковой). О. Софроний не благословил ей брать пенсии, а сказал прясть и вязать (свид. Боженовой П.И.).
Прожила Екатерина Мельникова около 86 лет, умерла осенью 1975 г. – на год раньше Кати Созоновой, сравнивая характеры которых, соседка последней Теличкина Екатерина Николаевна (1914 г.р.) говорит, что Мельникова была «погордее».
10. Екатерина Михайловна Созонова (ок. 1896–1976 гг.).
«Катя маленькая». Дочь крестьянина. По одним сведениям – родственнца Мельниковых (свид. Боженовой), по другим – нет (свид. Лаптевой В.А.).
Была она маленькая, добрая, очень тихая (свид. Теличкиной). Родным своим говорила: «Не ругайтесь, терпите». В Пустыни она убирала скотину, выполняла полевую работу. В Красном жила в конце улицы Новая Линия. Была в артели, где вязала варежки. Ходила на все службы в Выездное. Прожила около 80 лет.
11. Агриппина Иосифовна Семёнова (сконч. 14.02.1976 г.).
У Семёновых было 9–12 детей. Почти все умирали. Агриппину отдали в монастырь к о. Софронию по обету, когда ей было 14–15 лет. В Пустыни она почти всё время была при батюшке. О. Софроний сам учил её писать иконы (свид. Емелиной А.П.).
Девочка рвалась домой, иногда батюшка её отпускал. Однажды в Масленицу девочка сильно запросилась домой. Батюшка не пускал. Она – в слезы. Петр Яковлевич стал просить за неё. Батюшка отпустил: «Вези!». Вернулся Петр Яковлевич. Старец велит тут же ехать за ней обратно: «Её там жених катает в санках!». Привезли её ночью. Всё так и было, как сказал Батюшка (свид. Артамоновой).
Родители Иосиф и Любовь также часто приезжали к Груше. Иосиф Дмитриевич был одним из благодетелей Пустыни, всего туда привозил.
Агриппину вместе с другой сестрой батюшка посылал в с. Пузо к ныне прославленной муч. Евдокии отнести ей икону Спасителя в Терновом венце. Об этом говорится в житии Суворовских мучениц. Предание, сохранившееся в с. Селеме, говорит о том, что икона была небольшой, но Батюшка наказал девушкам идти вдвоем, сказав: «Как к селу (Пузо) подходить будете, несите [икону] вдвоем» – такой тяжелой вдруг стала икона (свид. Артамоновой).
О. Софроний не разрешал своим сестрам есть в лесу ягоды до определенного дня. Но Агриппина нарвала их и спрятала у себя на груди под одеждой. Батюшка сказал: «Груша, поди-ка сюда». Подошла. «Дай-ка ягодок». «Нет у меня». «А вон, в грудке-то». Дала ягоды Батюшке, он взял и стал их есть. Вместо того, чтобы наказать провинившуюся, о. Софроний разрешил всем сестрам с этого дня есть ягоды. (свид. А.А. Артамоновой, 1926 г.р., с. Селема)
Однажды Агриппина захотела увидеть своих усопших братьев и сестер – сказала об этом батюшке. О. Софроний велел ей молиться 40 дней – читать Евангелие. Через шесть недель она увидела во сне автобус, из которого выходили дети. Батюшка сам позвал её после этого и спроил: «Ну что, видела сестер?».
Т.к. Агриппина всю жизнь была девочкой, она прислуживала батюшке в Алтаре. Алтарничала она и позже в своём селе Селёме, куда возвратилась после разгона Пустыни. Жила вместе со своей родной сестрой Анной, её мужем и детьми. Агриппина с сестрой постились до обеда. Они принимали у себя дома даже епископов (свид. Емелиной). Каждый день Груша делала поясные поклоны (видимо, Афонское правило) и читала три акафиста на коленях – Спасителю, Божией Матери и свт. Николаю (свид. Артамоновой).
До сих пор жива племянница Агриппины Серафима Ивановна. В её доме находятся написанная Агриппиной Казанская икона Б.М., а также икона, благословлённая о. Софронию его матерью. Хранится у Серафимы Ивановны также и маленькая золотая подковка (брошка), подаренная Груше (так называли Агриппину) о. Софронием с тем, чтобы смотреть на неё в минуты печали. В этом же доме хранится Летопись, написанная Грушей в 1921 году во время официального учреждения Иверско-Софрониевой обители. Агриппина Иосифовна единогласно была выбрана тогда секретарём общины, старшей сестрой – Анастасия Ивановна Тютярина.
Поминала Агриппина себя «инокиней». Хоронили её во всем черном, но при жизни она всегда носила белые платки – так благословил о. Софроний всем сестрам (свид. Емелиной). Скончалась Агриппина накануне Сретения Господня. Прожила около 80 лет.
12. Татьяна «мордовская».
Родом из Мордовии, куда и уехала после разгона Пустыни. О ней известно лишь то, что она всегда кипятила самовар шишками возле кельи батюшки Софрония – для приходивших к нему паломников. Возможно, была она пожилой. Свидетельство об этой сестре – со слов Клавдии Коклиной.
Кроме живших в Пустыни сестер были и монашествующие из других монастырей, окормлявшиеся у о. Софрония. Среди них были Евдокия (позже жила в с. Никольском) и Наталья из Алексеевского монастыря.